Мало детей, много женщин: социологи о составе участников акции протеста 23 января
И власти, и оппозиция всю неделю перед субботней протестной акцией готовились к массовой явке «детей». Очевидцы и эксперты констатируют, что этого не случилось. Но единственный проведенный на акции опрос показал, что 42% участников вышли на протестную акцию впервые. Мы спросили у социологов, можно ли верить этой цифре и что они сами думают о социальном и возрастном составе протеста-2021.
Опрос на Пушкинской площади провела группа исследователей при участии волонтеров «Белого счетчика», результаты анализировали социальный антрополог из РАНХиГС Александра Архипова и экономист и политолог из ВШЭ Алексей Захаров. Опрошено было 360 человек.
Как объяснил The Bell Захаров, методология была следующей — в разных точках акции в Москве находились пять волонтеров, у которых были инструкция опрашивать митингующих со строго определенной периодичностью. В анкете сразу обозначался пол респондента, а он сам должен был назвать свой возраст, а также назвать год, в котором впервые принял участие в протестной акции. Возраст назвали 365 человек, а до последнего вопроса дошли 359 человек, сказал Захаров. Результаты оказались следующими:
- Медианный возраст протестующего составил 31 год (половина опрошенных оказались старше, другая половина — младше). Несовершеннолетних было немного — количество тех, кому было 18 лет и меньше, составило немногим меньше 10%. Захаров отмечает, что мало оказалось и пожилых людей (людей старше 51 года — 15%); в целом возраст участников был ниже, чем на других протестных акциях, где проводились аналогичные опросы.
- 42% ответивших на вопрос о «стаже в протесте» сказали, что пришли на протестную акцию впервые. 7,5% опрошенных в первый раз вышли на улицы в 2019 году, тех, кто застал митинги 2011–2012 на Болотной площади и проспекте Сахарова, было 24%.
- Соотношение мужчин и женщин оказалось на уровне 55% против 45%. «Почти поровну мужчин и женщин (на несогласованных акциях обычно мужчин существенно больше)», — отметил Захаров в Facebook.
v>Можно ли верить исследованию
По мнению опрошенных The Bell социологов, несмотря на небольшую выборку (для сравнения, стандартный опрос «Левада-центра» имеет выборку в 1600 человек), методологии социологов можно доверять, если учитывать погрешность. По оценке старшего научного сотрудника Лаборатории экономико-социологических исследований ВШЭ Григория Юдина, погрешность при такой методике составляет около 5%, по оценке замдиректора «Левада-центра» Дениса Волкова — около 10%.
С небольшой выборкой я бы просто говорил не о 42% пришедших на митинг впервые, а более расплывчато — о трети, например. Но нужно понимать, что социологических данных очень мало и лучше хоть какие-то цифры, чем никаких.
Социолог Элла Панеях предполагает, что в небольших российских городах процент впервые пришедших на митинги еще выше — учитывая, что митинги массово прошли в тех городах, где они не случались со времени перестройки.
Эксперты соглашаются и с другими социально-демографическими показателями, описывающими состав протестующих. То, что основная группа протестующих — люди 30–35 лет, «видно по картинкам», говорит Денис Волков. И в Москве, и в регионах дети и «тиктокеры» составили удивительно малую часть, что подтверждает опрос, сказала Элла Панеях.
На глаз было видно, что студентов было много, но детей — школьников — почти не было. Что удивительно, учитывая такое движение в соцсетях накануне. Связываю это с тем, что у нынешних школьников отношения с родителями намного лучше, чем у людей советского периода, и те смогли уговорить детей не идти на улицу.
Что еще говорят социологи о протестующих
По словам Волкова, «несмотря на большое количество тех, кто вышел впервые, важно понимать, что это не был легкомысленный жест со стороны молодежи».
Люди выходили совершенно осмысленно на улицу, понимая связанные с этим риски для себя. В последние несколько лет в своих исследованиях мы видели, что молодежь внимательно следит за происходящим на митингах, интересуется мотивами протестующих и тем, как их разгоняют. То, что немногочисленные плакаты содержали лозунг «Я не боюсь» и «Страха нет», этот тезис подтверждается. Эта молодежь, которая не побоялась выйти на улицы, следила и за Хабаровском, и за Белоруссией.
Социологи также отмечают, что записных сторонников Алексея Навального на митинге было немного. В некоторых городах, где вышло рекордное для них количество протестующих (например, в Йошкар-Оле, где, по данным местных СМИ, на акцию пришли 500–1000 человек), даже не работает штаб Алексея Навального, отмечает Элла Панеях.
На улицы вышла не только образованная молодежь или креативный класс — условные «либералы», как их называла власть, — но люди почти всех слоев и возрастов. В том числе люди, которые ранее были не политизированы, — менее образованные, с плохим высшим или хорошим средним образованием, менее «столичные».
В отличие от протестов 2011–2013 годов, нынешний митинг показал некую сплоченность общества — никакого разделения протестующих на отдельные политические группы не было ни в Москве, ни в регионах, говорит Панеях.
С одной стороны, никаких знамен и лозунгов различных идеологий в этот раз не было вследствие запрета власти на какую-либо символику. С другой стороны, люди и в Москве, и, что самое важное, в регионах вышли с одной и той же федеральной повесткой. Такого раньше не было. Крупные протесты в регионах всегда имели локальную или корпоративную (например, протест дальнобойщиков против «Платона») повестку. В этот же раз лозунги были едины и в городах-миллионниках, и в совсем небольших населенных пунктах.