30 лет под санкциями. Десять уроков ЮАР времен апартеида для российской экономики
Российская экономика не рухнула под натиском первых санкций — самые мрачные прогнозы не сбылись. Но какие у нее долгосрочные перспективы? Чтобы ответить на этот вопрос, Александр Исаков, экономист Bloomberg Economics по России, и Боинготло Гасеалахве, покрывающая Африку, изучили опыт ЮАР. Эта страна попала под санкции из-за режима апартеида и жила под ними с 1960-х по 1990-е годы. Ее опыт показывает, что барьеры для торговли и потоков капитала душат конкуренцию, повышают неэффективность и серьезно ограничивают долгосрочные темпы роста. Рассказываем, как жила под санкциями экономика ЮАР и какие выводы на основании ее опыта можно сделать для современной России.
Как санкции способствовали падению апартеида
После введения первых антироссийских санкций за вторжение в Украину экономисты часто проводили параллели с Ираном, который тоже находится под международными санкциями (мы рассказывали об этом здесь). Но более релевантным для России должен стать опыт международных санкций против другого сырьевого экспортера — ЮАР, пишет в Bloomberg колумнист издания Клара Феррейра Маркес.
Первые санкции против ЮАР из-за политики апартеида были введены еще в 1962 году решением Генассамблеи ООН. Экономические ограничения усилились в 1980-х годах, когда терпение Запада иссякло: в 1986 году Конгресс США ввел полный запрет на любые финансовые и экономические связи с ЮАР, к концу 1980-х к санкциям присоединились Великобритания и другие европейские страны. Многие иностранные компании объявили об уходе из страны.
После введения санкций ЮАР значительно увеличила поставки угля в Азию, но продолжала торговать им и с европейскими странами. Для обхода санкций использовались третьи страны (например, в Великобританию поставки шли через Нидерланды) и перемаркировка товаров. Также ЮАР продолжала экспортировать золото. Похожую тактику Россия использует и сейчас: к примеру, в августе Bloomberg сообщал, что для обхода санкций Запада российскую нефть перегружают в небольшом порту Египта, где ее могут смешивать с египетской нефтью.
В отличие от России, ЮАР не обладала большими запасами нефти — и ожидалось, что санкции на ее поставки в страну станут «ахилессовой пятой» режима апартеида. Но нефть в ЮАР начали поставлять Иран и другие страны, не присоединившиеся к эмбарго.
В итоге, несмотря на «дисконт за апартеид» на экспорт и импорт из страны-изгоя, их номинальный объем рос даже в 1980-е.
Введенные санкции не создали дополнительных проблем для экономики ЮАР, однако фатальным образом усугубили проблемы, которые у нее уже были. С середины 1970-х до середины 1980-х среднегодовой рост экономики не превышал 2%, инвестиции падали. Апартеид влиял на рынок труда, и вместе с другими искажениями это затрудняло эффективное размещение капитала еще до того, как экономическая и дипломатическая изоляция загнали страну в тупик, отмечает Маркес. Аналогия с Россией, которая с начала 2010-х демонстрирует низкие темпы экономического роста, явно просматриваются.
Импортозамещение в Африке не оправдало себя. Крупные международные компании, например General Motors, покинули страну, что привело к росту стоимости высокотехнологичного импорта, несмотря на наличие «параллельного» импорта. В военной авиации это привело к дефициту деталей и замедлению модернизации. Технологическое преимущество ЮАР над северными соседями сократилось. Технологический регресс российской армии — одна из целей западных санкций и сейчас, напоминает Маркес.
В сентябре 1989 года президентом ЮАР вместо Питера Виллема Бота, одного из главных идеологов расовой сегрегации, был избран Фредерик де Клерк, который начал активно демонтировать апартеид. Из тюрьмы был выпущен Нельсон Мандела. Вероятно, падению апартеида способствовали и другие факторы: падение цен на золото, уменьшение влияния СССР, давление западной общественности на компании, наличие политической оппозиции, перечисляет Маркес. Однако присоединение к санкциям большего числа стран, без сомнения, ускорило падение режима апартеида.
Исторические аналогии не могут быть полностью релевантными. Мир сейчас более интегрирован, чем почти 40 лет назад, что увеличивает бремя санкций для тех, кто их вводит. Россия — не импортер, а экспортер нефти. Россия — более крупная и более репрессивная страна, что означает, что стагнация в ней может проходить дольше, отмечают экономисты.
10 уроков санкций против ЮАР для российской экономики
1. Вряд ли весь иностранный бизнес уйдет. Согласно исследованию Института международной экономики Петерсона, уход западных компаний из ЮАР в 1980-х, как правило, был неполным и зачастую включал передачу прав собственности аффилированному менеджменту или выдачу лицензии местному производителю. Зачастую бизнес просто продавался местным за бесценок, отмечала Маркес.
По данным Киевской школы экономики, на которые ссылаются экономисты Bloomberg, только 3,8% из почти 3 тысяч отслеживаемых международных компаний решили полностью уйти из России. Большинство корпораций либо приостановили свою деятельность или инвестиции, либо решили остаться в стране.
2. Торговые ограничения и эмбарго исказят цены, сделав импорт дороже, а экспорт дешевле, но не прекратят торговлю полностью. На поставки нефти в ЮАР было введено эмбарго. Но Иран отказался подчиниться, выступив в качестве основного поставщика нефти.
Эффективное эмбарго на поставки из России потребовало бы одобренного Советом Безопасности ООН мандата на остановку любого нефтяного танкера, используемого для торговли с Россией. Однако право вето, которое имеет Россия в Совете Безопасности, означает, что этого не произойдет.
3. Торговые ограничения против крупного поставщика сырьевых товаров обходятся дорого, поэтому ограничение импорта будет неэффективным. Исследования по ЮАР показывают, что страны склонны не запрещать импорт стратегически важных товаров, если нет альтернативных поставщиков по конкурентоспособным ценам.
4. Импортозамещение – неэффективная стратегия развития. Российские политики склонны считать, что в хрупкости советской системы следует винить плановую экономику. Однако, по их мнению, рыночную экономику можно эффективно подтолкнуть к выполнению политических целей.
Опыт Южной Африки не подтверждает эту точку зрения. Политика замещения импорта помогла в 1950–60-х годах, но в конечном итоге изоляция от внешней конкуренции привела к завышению цен на производственные ресурсы. Позже рост стоимости ресурсов привел к падению темпов роста производства чуть выше 1% в 1975–1992 годах, при этом темпы роста оставались низкими вплоть до 2000-х годов.
Мерами бюджетной политики структурные проблемы российской экономики не решить, говорил в интервью The Bell Дмитрий Полевой, директор по инвестициям УК «Локо-Инвест». К структурной трансформации должен присоединиться частный сектор, а для этого нужно сделать так, чтобы компаниям было выгодно конкурировать.
5. Ограничения на движение капитала стимулирует развитие внутренних финансовых рынков, но это приводит к завышению экономических показателей. Южноафриканские корпорации не могли вкладываться в активы за рубежом, поэтому покупали активы друг у друга, создавая сложные конгломераты. Это приводило к росту цен на активы и снижению конкуренции, что также способствовало росту цен на акции. Но эти инвестиции не привели к повышению производительности или эффективности — в 1980-х годах производительность, приходящаяся на одного работника, снижалась.
6. Контроль за движением капитала эффективно защищает местную валюту. Когда международная кампания по выходу из ЮАР начала оказывать давление на ранд, центральный банк ввел обменный курса для «финансового ранда». Этот параллельный обменный курс был установлен на уровне 20–40% ниже рыночного и применялся к компаниям, которые хотели вывести деньги из страны. Такой дисконт стимулировал капитал оставаться в стране, что помогло стабилизировать ранд в начале 1980-х.
Опыт России аналогичен. Несмотря на потерю доступа к международным резервам, Банк России стабилизировал курс рубля, введя контроль за движением капитала в феврале-марте.
7. Политика противодействия санкциям может быть столь же разрушительной для роста экономики, как и сами санкции, а то и более. Опыт ЮАР показывает, что важный эффект санкций заключался в том, что они подталкивали страну к проведению неэффективной экономической политики, которая пыталась с ними бороться. Она включает инвестиции в дорогостоящие и неконкурентоспособные технологии и тяжелую промышленность, которые не оправдали себя, потому что оказались заперты на внутреннем рынке.
Россия собирается наступать на те же грабли. Не так давно «Коммерсант» ознакомился с обновленной концепцией госполитики по развитию российской микроэлектроники до 2030 года, которую подготовил Минпромторг. В документе чиновники признают, что у отрасли большие проблемы. Например, в тексте говорится, что российская микроэлектроника на 10–15 лет отстает от мировой, ей не хватает производственных мощностей, она критически зависит от зарубежных технологий и у нее острый дефицит кадров. Чтобы это изменить, в концепции предлагается в том числе фактически с нуля создать профильное машиностроение. Но в современном мире сделать полностью замкнутый цикл производства полупроводников не может ни одна страна, говорил The Bell в апреле ветеран рынка микроэлектроники Денис Шамирян. Построить все необходимое для производства микроэлектроники оборудование с нуля займет десятки лет, будет стоить десятки миллиардов долларов и в масштабах отдельной страны никогда не окупится.
8. Растущие расходы на охрану правопорядка и оборону подорвут разумную налогово-бюджетную политику. Поддержание жесткой политической системы требует большого и дорогостоящего административного аппарата. Для достижения социальной стабильности ЮАР пришлось увеличить расходы на безопасность и социальные пособия.
Чтобы финансировать эти расходы, ЮАР к концу 1980-х годов пришлось повысить налоговые ставки для бизнеса и граждан до уровней, сопоставимых с теми, что были, к примеру, в Швеции, обладавшей одной из самых репрессивных налоговых систем с точки зрения ставок. Также в ЮАР действовала прогрессивная система налогообложения.
9. Мягкая денежно-кредитная политика на развитых рынках делает страны более устойчивыми к санкциям. Решение США отказаться от золотого стандарта в 1971 году укрепило внешний торговый баланс ЮАР. Рост цен на золото, основной экспортный товар страны в то время, помог стране справиться с санкциями. С другой стороны, поход ФРС под руководством Пола Волкера против инфляции привел к ухудшению условий торговли для ЮАР, что снизило устойчивость ее экономики.
Если текущий цикл по росту ставок ФРС будет сдерживать инфляцию цен на сырьевые товары, устойчивость России к санкциям снизится.
10. Полное воздействие санкций наступит позже, чем ожидается. Санкции в отношении Южной Африки постепенно вводились с начала 1970-х годов и значительно усилились в 1980-е. Потеря иностранных инвестиций и ухудшение условий торговли уменьшили потенциал роста, но не привели к внезапному или катастрофическому ухудшению ситуации Потребовалось 15 лет относительного упадка экономики ЮАР, чтобы создать достаточное давление для достижения заявленных целей санкций.
Что ждет российскую экономику
«Опираясь на наши выводы из опыта Южной Африки 1980-х годов, рост расходов на оборону и рост государственного сектора [в России] будут иметь структурные эффекты, которые снизят потенциальный [годовой] рост примерно до 0,5% в следующие 5 лет», — отмечал Исаков в записке, которая вышла после объявления мобилизации. Санкции не привели к резкому падению российской экономики, однако 7–8 лет для нее будут потерянными, говорил он в интервью The Bell.